Начало, продолжение 1, продолжение 2, продолжение 3


Название: Три весны. Начало
Автор:  Roksan de Clare
Бета: Julie de Miraval; Kage Tsukiyama
Исторический период: 1306-1308 года
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Хьюго ле Диспенсер / Элинор де Клер, Эдуард Карнарвонский (Эдуард II) / Элинор де Клер (леди Диспенсер)
Категория: джен, гет
Жанр: общий
Рейтинг: R
Краткое содержание: Элинор (Айленора) де Клер — интереснейшая женщина своей эпохи. Ее жизнь достойна романа, а не просто упоминания в романах эпохи. Кто она: охотница или жертва, карьеристка или жена предателя? Разобраться, кажется, уже сложно. Но можно взглянуть на все события совсем с другой стороны.

— Если служить, то королю, — попробовала поговорить с мужем Элинор.

— Нет! — отрезал Хьюго.

Больше спорить с мужем Элинор не стала. К тому же выяснилось имя благодетеля, который помог Хьюго с выкупом коня, а потом ссудил средства на новые доспехи —Эмар де Валенс, новый граф Пембрук. Именно благодаря своей щедрости и дружеской помощи он получил меч и верность Хьюго.

— Вы могли бы, хотя бы временно, присоединится к свите графини Пембрук, — предложил Хьюго.

— Нет, — отрезала Элинор. — Может леди Беатриса добрая и достойная женщина, чтобы стать моей компаньонкой, но никак не наоборот.

— Но в Англии пока нет королевы, — рассмеялся Хьюго. — И не верится мне, что вы желаете всю жизнь прожить в Речном. Не стало ли гнездо тесным для нас?

— Мне хорошо там, где вы, — скромно ответила Элинор. Часть правды в словах Хьюго была: после роскоши свадьбы сестры замок, ставший им домом, казался слишком скромным, но не настолько, чтобы забывать хорошие дни здесь.

— Я понимаю ваше желание быть хозяйкой себе и своему дому, но я не могу оставить вас сейчас одну, — Хьюго замолчал, а Элинор обратила внимание на распечатанное письмо на его столе.

— Что-то произошло? — может она побледнела, или как-то еще выдала себя, но Хьюго вскочил, осторожно привлек ее себе.

— Я не хотел вас напугать. Просто вам придется некоторое время пожить в доме моего отца. Он не самое приятное общество, но думаю, вы не так часто будете видеться, и там о вас позаботятся.

— Как скажете, — послушная жена Элинор, не оспаривая решение мужа, подставила губы для поцелуя, а он незамедлительно исполнил ее желание.

Еще одна загадка, которую Элинор пыталась разгадать в своем муже — его отношения с отцом. После первых детских впечатлений, когда ей пришлось пережить стыд на глазах этого человека, а он никак не попытался избавить ее от неловкого испытания, Элинор относилась к барону Диспенсеру насторожено. Она бичевала себя за старую предвзятость, но Хьюго, поддерживая стремление Элинор сблизиться с его братом и сестрами, ничего не делал, чтобы барона Диспенсера она узнала с другой, хорошей стороны, таким, как его видели Алина и Изабелла, Маргарита, Филипп и Элинора Диспенсер. Они обожали отца, а значить он был достоин уважения. Зато с Хьюго их отцовско-сыновья любовь больше походила на войну. Не столько из-за ненависти, как из-за попытки упрямого наследника доказать отцу свое право на уважение. Барон Диспенсер очень резко выразил недовольство, когда Хьюго выбрал себе сюзереном барона, состоявшего в оппозиции к нынешнему королю. Сам он лояльно относился к возвышению Гавестона, но вредить Хьюго он был не намерен и оставлял выбор за ним. По крайней мере, так поняла Элинор.
Она уже собиралась отправиться в дом свекра, когда пришло королевское письмо. Король Эдуард радовался вести о положении любимой племянницы и не желал рисковать ее здоровьем. В предложении, больше похожем на ненавязчивый приказ, ей надлежало явиться в Рокингемский замок, который будет вместе со всей челядью в ее распоряжении на время ее беременности и нескольких месяцев после родов. Расходы на проживание и дорогу оплачивались с королевской казны.

— Что вы об этом думаете? —осторожно спросила Элинор мужа.

— Разве у вас есть возможность отказать венценосному дядюшке? —пожал плечами Хьюго. —К тому же вы достойны лучшего.

Элинор не ждала от него такой беспечности. Ее желания совпадали с распоряжениями Эдуарда, но все-таки она предпочла сделать и сказать все, чтобы совесть ее была чиста.

— Ваш отец может рассердиться такому пренебрежению. Вы же дали согласие.

— Мой отец постарался бы повлиять на меня, через вас. Так что вы оказались бы его заложницей и заложницей его заблуждений.

— Но приняв королевское приглашение, разве не стану я заложницей короля? —осторожно поинтересовалась Элинор. Такой расклад ей пока не приходил в голову.

— Увы, моя дорогая женушка, я не столь значительная персона в глазах короля. К тому же, — подмигнул Хьюго. — Разве в письме сказано, что вы не имеете права принимать в вашем убежище супруга? Замок в вашем распоряжении, разве не так?

— Все что мое — то ваше, — напомнила Элинор клятву.

— Никто не может запретить мне видеть вас.

— Вы правы.

Совместным решением и распоряжением короля ее путь лежал в город Корби графства Нортгемптоншир, где ей предстояло прожить несколько месяцев, а вот в качестве кого заложницы, бедной родственницы короля, которой он оказал особую милость, или же ей суждено устыдиться своих позорных мыслей.

«Это из-за малыша я стала недоверчивой и пугливой, как лань первородка. Боюсь любого шума», — успокаивала себя Элинор. — «Хьюго прав. И мой Светлый рыцарь не посмеет поступить со мной дурно».

Рокингемский замок, основанный еще Вильгельмом Завоевателем на месте еще более старых построек, стал местом королевских развлечений. Заповедный Рокингемский лес полные дичи просто созданы были для охоты. А в этом английские короли своего не упустили. В замке все было наготове, чтобы в любое время года, в любое время суток принять монархов и их гостей. Элинор убедилась в этом лично. Ее встретили, как будто она сама была принцессой. Констебль замка Адам де Уэльс — суровый с вида мужчина средних лет с посеребренными висками показал подопечные ему владения и еще раз заверил, что здесь она желанный гость. Гость! Приятным сюрпризом стало, что до ее приезда в замке уже устроилась дама Мод, но под бдительным надзором наставницы Элинор снова чувствовала себя как неразумный ребенок, или, так как во время противостояния ее и дамы Маргерии. Но одно дело незнакомый враг, такой как леди Калпеппер, другое — тот, кто знал с детства все слабости Элинор.

Элинор скучала. Ей можно было читать, можно было петь, можно было гулять по огромному саду, наблюдая, как он преображается под влиянием весны и умелых рук садовника, можно было играть в шахматы, для этого всегда находился партнер, можно было вышивать, но все это быстро наскучило. За какое-то время она чувствовала себя пленницей. Когда Хьюго все-таки смог навестить ее, она, забывая все приличия, кинулась ему на шею.

— Я чувствую себя птичкой в клетке, — прошептала она ему на ухо.

— И я понимаю почему, — шепнул он в ответ, потом освободившись от объятий, церемонно поклонился, — Сэр Адам.

— Малыш Хью.

Впервые Элинор видела, чтобы констебль так лукаво улыбался или шутил. «Малышом» ее высокого статного мужа назвать было сложно.

— Вы знакомы? — следовало сдержаться. Но любопытство рало верх.

— Давно. Когда этот чертенок швырял в меня грязью, а когда его поймали, утверждал, что его рукой водил Господь.

— Скажете, Господь был не прав?

— И чем же провинился перед Господом мой плащ?

— Тем, что позже я чуть не лишился ушей.

Мужчины засмеялись, Элинор вторя им, захихикала, прикрывая рот ладонью. Картина представлялась забавной, как и новая сторона Хьюго — проказник мальчишка.

Вечер визита Хьюго посвятили воспоминаниям. Хьюго был на редкость любезен, а сэр Адам таким разговорчивым. Элинор как усохшая земля благодатную влагу впитывала истории о былых делах констебля. Особо ее заинтересовали переговоры отца ее мужа с Римским королем Адольфом Нассауским. Шахматная партия, где фигуры —жившие люди разворачивалась просто перед ее глазами. Барон Диспенсер и граф Уэльс становились теми героями, которые держали трон ее деда. Элинор осторожно оглядывалась на мужа, но Хьюго был тем кремнем, который вспыхнул бы, если бы что-то плохое сказали бы про его отца. Он гордился им — это было так очевидно.

— Вы уже не думаете о заговоре? —спросила Элинор, когда их с мужем разделили по разным комнатам.

— О нем и думаю.

Он поцеловал ее в щеку и ушел к себе. Потом оказалось, что заговор состаял в охоте, от которой нельзя отказаться.
Два олени и кабан —разве достойное замещение жене и ребенку, которого она носит. Элинор была зла и обижена. Ей предпочитали охоту, тем более со следующим заходом, на несколько недель позж Хьюго не мог похвастаться ни оленем, ни кабаном. Несколько зайцев совсем не приличествовали такому охотнику, как ее муж, но Хьюго это вроде не расстроило, потому Элинор ощутила лишь двойную обиду: ей предпочли двух зайцев и куропатку.

— Когда вы вернетесь? — она превратила недовольство в естественное беспокойство.

— Не так скоро, любовь моя. Но оставляю вас с легким сердцем. Вы в надежных руках, — сказал Хьюго, обнимая ее на прощанье. — Ровно через десять дней вам станет необходима прогулка по окрестностям. Возле трех дорог есть Малиновая поляна. Чудесное место. Вы обязаны взглянуть, — шепнул на ухо.

Почему выбрал ее муж именно этот день для ее прогулки, Элинор не спрашивала. Несмотря на недовольство дамы Мод она настояла на прогулке. Самой наставнице нездоровилось, и она вынуждена была остаться в замке. Как оказалось, к счастью.

На поляне маленький отряд, сопровождавший Элинор, окружила ватага разбойников. Элинор не испытывала страха, когда солдат вязали, а дамам ее свиты накидывали на головы мешки. На подобное безобразие она смотрела с интересом, так как узнала главаря.

— Надеюсь, эти ребятки и меня не пощадят. Мешок — и я ничего не видела, — заговорщицки подмигнула Мария. Один из разбойников так и сделал, но перед этим подарил камеристке Элинор поцелуй.

Главарь банды увозил Элинор в чащу леса. Они остановились только тогда, когда достигли охотничьего домика.

— Помните нашу ночь в лесу? —спросил «разбойник».

— Такое невозможно забыть. Но зачем такие опасные шути? —задала она ответный вопрос.

— Затем, что разве не мечтают женщины быть похищенными?

— Не думаю. Скорее бояться, а страх порождает любопытство. Но быть похищенной любимым — вот о таком можно и помечтать.

— К тому же, как муж я имею право полностью и безраздельно владеть своей женой. А под тем надзором, что вас окружал, я чувствовал себя мальчишкой, которому понемногу позволяют брать сладости.

— И вы решили украсть полностью весь короб, — рассмеялась Элинор.

В домике Хьюго попросил пройтись ее из одного угла в другой.

— Зачем это? — спросила Элинор, но все-таки подчинилась.

— Так интересно. Со спины и не скажешь, что вы ждете ребенка, а повернетесь — и вот он животик. — Своим нехитрым интересом Хьюго теперь действительно напоминал мальчишку. — Мне кажется, что я многое упускаю.

Элинор взъерошила его волосы.

— Кое-что вы упустили.

— Что же? — сразу насторожился Хьюго.

— Вот это, — она приложила его руку к своему животу. За несколько мгновений малыш брыкнулся.

— Какой беспокойный, — тепло улыбнулся Хьюго.

— Весь в отца, — ответила ему улыбкой Элинор. — Дама Мод говорит, что живот острый — будет мальчик.

— Мальчик так мальчик.

Сколько так прошло времени, Элинор не знала, она потеряла ему счет. Если бы сейчас мир рухнул и остался только лесной домик и их трое, то она бы и не заметила. Но идиллия была нарушена ворвавшимися людьми.

— Они здесь.

Вздыбленный черный двухвостый лев на золотом поле на ворвавшихся — знак Адама де Уэльса. Они не должны были причинить им зла, но Хьюго, схватившись за меч, принял оборонительную позицию.

— Нет.

Из-за резкой боли Элинор решила, что происходит самое страшное: она теряет ребенка. Потасовка не случилась. Мужчины казались испуганными не меньше чем бледная будущая мать. Элинор, отходя от внезапного приступа, понимала, что опасность оказалась мнимой. «Вот бы все войны решались та просто», — думала она.

На носилках со всей осторожностью похищенная беглянка была доставлена в замок. Элинор ожидала долгих поучений от дамы Мод, но ничего такого не случилось. Просто некоторое время наставница велела Элинор оставаться в кровати, хоть лекарь и подтвердил, что пациентка вполне здорова. Предвещая первый же вопрос Элинор после осмотра первым человеком, что вошел в ее комнату стал ее муж. Хьюго выглядел самоуверенно и браво, вроде как обычно, но по некоторой скованности, чувствовалось смущение.

— Сэр Адам на вас зол? —начала Элинор разговор.

— Какое-то время потребовал не показываться ему на глаза, — был скупой ответ. — Зато все вышло как в вашей истории: люди рыцаря отбили несчастную деву у злобного разбойника.

Стоило ли насторожиться? Дженни знала тайну оторванного рукава и вполне могла поделиться со своим мужем, тот же в свою очередь открыл глаза хозяину и другу. Но тогда вполне можно рассчитывать на гнев Хьюго, а он спокоен. Больше похоже, что это очередная его шутка.

— Если бы та дева была захвачена таким разбойником, который пленил меня, она бы не спешила просить помощи у первого попавшегося рыцаря, — Элинор поежилась и попыталась подтянуть одеяло выше. Хьюго пришел ей на помощь, но получилось это так неловко, и она оказалась укрыта с головой, так что, когда удалось высвободиться, они оба не удержались от смеха. — И все-таки, как вам так легко удалось похищение, совсем без сопротивления.
Хьюго вздохнул, как будто его заставляли признаваться в чем-то неприятном.

— Один из уроков отца — монета может быть сильнее меча. Так и с замка можно выкрасть прекрасную даму, не пролив ни капли крови.

— Сэр Хьюго и леди Изабелла, — вспомнила Элинор. —Правда малышка Елизавета еще говорила, что чтобы завоевать вашу мать вашему отцу еще пришлось убить дракона и сразится с великаном.

— Скорее обмануть великана и откупится от льва, — хмыкнул Хьюго.

Вошедшая дама Мод сообщила, что ее подопечной нужен отдых.

— Я вернусь к рождению ребенка, — пообещал Хьюго.

— Так не скоро. Почти три месяца, — пожаловалась Элинор.

— Время быстро пройдет, а за это время вы придумаете новую историю для нашей дочери, — Хьюго положил свою ладонь поверх ладони Элинор.

— С дочерью вам еще придется постараться, — проворчала Элинор, но руку не убрала.

— Мальчики тоже любят историю, где герои их родители. Поверьте мне. Сына я могу наставить кое в чем другом, но не долгими речами.

— Я знаю, вы будете лучшим отцом и гордостью для сына.

Хьюго не ответил, изобразив на прощанье гримасу, изображающую сомнение, но Элинор понимала, что ее слова доставили ему удовольствие.

Напрасно Элинор решила, что им удалось так легко отделаться. В начале мая пришло королевское предписание, явится леди Диспенсер в Лондон. Дама Мод и Мария заверили, что это только для ее же блага и только потому, что король Эдуард обеспокоен ее здоровьем. Однако Ава слышала разговоры о гневе короля. В замке нашлись шпионы, докладывающие о происходящем. Хьюго ждало наказание как минимум за браконьерство.

Трата на путешествие Элинор в Лондон составила почти половину ее содержания в Рокингемском замке. Однако сложно наслаждаться по-королевски роскошным путешествием, если грызет червоточинка о судьбе непутевого мужа. Она надеялась все узнать из разговора с Эдуардом, пусть бы ей и пришлось выслушать часть заслуженных упреков.
В роскошном Вестминстерском замке были и маленькие уютные комнаты, куда без особого дозволения главного хозяина не посмела войти ни одна живая душа. Эдуард вальяжно по свойски вытянул ноги к камину и неспешно вел беседу. Он не упрекал и не наставлял, он говорил как заботливый брат, который знает, что нужно его милой сестрице или, все-таки здесь главенствовали не только родственные чувства?

— Так ты чувствовала себя пленницей? Бедная девочка. Уэльс перестарался, принимая гостеприимство и охрану по-своему. Настоящий солдафон. Больше он не будет занимать эту должность.

Она же разобралась в своих чувствах и отпустила Светлого Рыцаря. Она любит мужа, но стоит обернуться и взглянуть в голубые глаза сидящего рядом и она утонет в них, как в пучине. Хуже того, она сама кинется в эту пучину. Стараясь не выдать себя, внимание Элинор переключила на изрядно подросшего щенка. Со времени прогулки по саду накануне свадьбы Маргариты и Гавестона, песик изрядно вытянулся. Грязновато серый, огромный, но все еще смешной и шаловливый, после негромкой, но строгой команды хозяина, он улегся рядом и, скучая, изредка подкатывал из-под густой свисающей шерсти глаза, ожидая любого знака. Элинор щелкнула пальцами и пес тут же примостил свою голову под ее ладонью. Эдуард покачал головой, но одергивать ни пса, ни племянницу не стал.

— Не наказывайте его. Сэр Адам был радушен и делал все для моего удобства.

— Не беспокойтесь, для доблестного сэра Адама есть более важное задание, чем смотреть за охотничьим домиком. Пора вспомнить о его талантах.

— Вот и славно.

— Однако, кто-то должен понести наказание. Я не знаю, что бы я сделал с ним, если с тобой случилось несчастье.

— Ой.

Элинор дернулась и схватилась за живот. Она чувствовала себя замечательно, но чтобы спасти Хьюго пришлось применить один проверенный прием, заставляющий окружающих подчиняться безоговорочно.

— Что?

Когда-то она только в самой смелой мечте могла увидеть, как она сидит, а ее Светлый Рыцарь, Ее Принц, Ее Суверен стоит перед нею на коленях. Так получилось, что в первом порыве он вскочила, а потом присел, чтобы их лица были вровень. А ведь это ей стоило стоять перед ним на коленях. Слова Элинор не соответствовали ее порыву: она провела ладонью по светлым волосам его ухоженной бородки.

— Уже прошло. Просто малыш беспокоится о судьбе своего отца.

Когда-то давным-давно — за полчаса до аудиенции — Элинор казалось, что так будет лучше: не умолять, а взять помилование маленькой хитростью. Она желала, чтобы любовь этого мужчина была не просто привязанностью к маленькой девочке, чтобы он видел в ней женщину. Может ли она торжествовать, наблюдая его обеспокоенный взгляд и такую тоску в глазах. Она принадлежит другом. Ее округлившийся живот и ребенок от того другого тому доказательство. Был бы у них шанс, если бы не договор между ее дедом и будущим свекром? Могло ли случиться так, что теперь она бы носила ребенка Эдуарда? А если просто сейчас она подписывает мужу смертный приговор? Последняя мысль заставила ее резко отвести руку. На мгновение взгляд Эдуарда стал обиженным, как у оставленного щенка, но только на мгновенье. Лицо его стало непроницаемой маской.

— Он не стоит вашего беспокойства.

Элинор стало больно. Нет. Ребенок был совсем не причем — тело ее здорово. Болело где-то в душе.

— Ваше величество, — сказала шепотом еле слышно.

— Маленькая птичка, — Эдуард уже вернулся на свое прежнее место. Голос его был строг, но взгляд ласков —опасность миновала. —Оставлять подобные преступления безнаказанно недопустимо. Но вам и его защитнику не стоит тревожиться за его жизнь и свободу.

— Благодарю вас.

— Не стоит.

Почему-то когда этот мужчина был рядом, она теряла себя. Для Элинор не стала трагедией свадьба Эдуарда —забыла, отдала другой то, что никогда не имела. Говорили, француженка была хорошенькой, но очень юной. Говорили, что женой Эдуарда она может считаться только формально, ведь с первого дня он игнорировал ее спальню. А в Рокингемском замке говорили, что обычно Эдуард предпочитает это место, когда наступает май — тепло, но не жарко и дни достаточно длинны. Ждала ли она этой встречи? Надеялась ли, что ради этой самой встречи она и оказалась в охотничьем замке? Даже малейшее сомнение доказывало, что выкрав свою жену и устроив небольшой скандал, Хьюго спас Элинор от нее же самой.

— Хьюго!

Как и обещал его величество Эдуард, Элинор не пришлось переживать о судьбе супруга —жив, здоров, и, хоть и старался скрыть, но чем-то недоволен. Потому ей и пришлось какое-то время расспрашивать, что случилось, и даже применить свой тайный прием, после чего Хьюго сдался.

— Если ваш великолепный дядюшка таим образом желал показать мне мое место, то он ошибся. Я не его пес. Цепь на мне он не стянет.

— Вы о наказании?

Больше всего Элинор страшилась изгнания.

— Это не наказание! Это попытка меня унизить.

Хьюго начинал распаляться.

— Так в чем суть?

— Мне запрещено охотиться на любую крупную или мелкую живность в пределах земель королевского влияния с возможным послаблением запрета.

— И все?

— Что значить все?

Глядя на сведенные гневом брови Хьюго, Элинор не выдержала. Сначала прыснула в ладошку, потом уже смеялась вовсю. Хьюго скривил в недовольной ухмылке рот, но вдруг, немного закинув назад голову, засмеялся.

— Вы же не нарушите приказ? — Элинор пыталась отдышаться.

— Ха!

— Вы не будете охотиться в этих проклятых лесах! — после смеха она готова была перейти на крик и еле сдержалась, произнося, — Поклянитесь, что до отмены запрета не нарушите приказ. Поклянитесь жизнью сестер, жизнью нашего ребенка!

— Зачем вы так? — Хьюго мигом стал серьезным и взглянул на жену так, словно взглядом хотел пронзить насквозь.
— Клянитесь! — оставалась непреклонной Элинор.

Хьюго двинул челюстью, как будто краткое слово обета далось ему с трудом.

— Клянусь!

— Храни вас Господь.

Если бы упрямец Хьюго не противостоял отцу, то многих неприятностей удалось бы избежать. В Лондоне Элинор пришлось остановиться в доме барона Диспенсера. Вопреки опасением Хьюго, его отец не пытался навязать Элинор свое присутствие. Она чувствовала себя вполне свободно, и ей позволено было самой выбирать слуг. То что Диспенсер Старший настоял на присутствии своих лекарей и не меньше раза в день справлялся о здоровье невестки, тоже было вполне естественно — после болезненного сына Изабеллы Томаса Томонда, это был его второй внук.

С приближением заветного срока беспокойство Элинор все больше заключалось в одном:

— Как я пойму, что время пришло?

На что дамам Мод и Мария почти в один голос отвечали.

— Обязательно поймете. Природа подскажет.

Они оказались правы. Когда настало время, ребенок попросился на свет, но потом внезапно отказался покидать материнское лоно.

Ее наказание за притворство и манипуляции здоровьем младенцем —ее существование сосредоточилось в невыносимой боли, в собственном крике и огненных бликах перед глазами. Она уже не понимала, где находится и кто рядом с нею.

В какой-то момент ей послышались гневные крики Хьюго. И это конечно была иллюзия. Ее муж нарушил обещание явиться к ее родам. К тому же, кто бы его пустил в место, где происходило сакральнейшее из действ недоступное мужчинам. Гораздо более реальным был голос матушки.

— Девочка моя.

— Матушка! Я иду к вам!

— Стой-стой! Не надо никуда идти, — это, несомненно, был глас Господа.

Голос у Господа оказался скрипучим и протяжным. Именно его рукой был извлечен ребенок, а Элинор, прежде чем провалиться в беспамятство услышала уже не свой, громкий и такой долгожданный крик.

После рождения ребенка она перерождалась сама. Было столько чудес, о которых она никогда бы не сказала более следующим особам, но они были.

Самое невероятное —ее мальчик. Он явился. И он был чудом — от тоненьких волосиков на макушке до мягких пяточек. И если он родился, то она возродилась вместе с ним.

Она обновленная потихоньку осваивалась в этом старом мире, узнавая, что происходило, пока она была между жизнью и смертью.

Голос матушки был обманом, а вот голос Хьюго… Он был реальным.

Он опоздал не более чем на час. А потом ждал, ждал, ждал… Пока один из лекарей не попросил его сделать выбор: мать или дитя. Как смельчак остался живым неизвестно, ведь и четверо здоровых мужчин не смогли сдержать Хьюго, когда он ворвался в комнату, где распластанная на простынях, страдала Элинор. Он выскочил, как будто его черти гнали. Он вскочил на лошадь и умчался прочь. «Это вполне обычно, когда достойные рыцари, когда не могут повлиять вот на такую ситуацию, спешат потопить боль в вине. Разве можно что-то противопоставить воли Господа?», — шептались обитатель. Они не знали Хьюго. Он мог. Он вернулся не более чем за час с перекинутым через седло человеком, который оказался лекарем евреем, знающим свое дело, но избегаемый благоверными христианами. Ее Глас Божий...

Чудом было то, что этот человечек вдруг оказался в Англии, когда дед Элинор Эдуард Длиноногий своим указом изгнал всех евреев.

Ее тело переродилось вместе с нею. Когда муж просто придержал ее за локоть, она почувствовала такое волнение, которое не ощущала даже после долгих ласк. И неизвестно, кто больше ждал окончания сорокадневного термина, когда им снова с мужем будет позволено возлечь вместе — она или ее муж.
***

Праздник святого Мартина оказался тем днем, когда они снова были хозяевами только сами себе.

— Если бы остановить этот день, — посетовала она.

Завтра ей предстояло снова присоединиться к свите королевы Изабеллы, а он окажется почти по другую сторону — одним из людей графа Пембрука.

— Скоро все может измениться, — сказал он.

— Что вы еще задумали?

Нянька поднесла к ней розовощекого малыша, и все внимание оказалось отданным ему.

— Если вас это успокоит, то это дело предложил мой отец.

— Ну, разве что так, — спокойно ответила она, отвечая на улыбку ребенка